Интервью настоятеля прихода св. Елисаветы в Санкт-Петербурге, РПАЦ, игумена Григория (Лурье)
Портал-Credo.Ru: Что изменилось в Вашем пастырском служении за год, прошедший с момента Вашего "лишения сана" Архиерейским Синодом РПАЦ? Вызвало ли это прещение какое-то разделение на Вашем приходе?Игумен Григорий: Не только весь наш приход, но и очень многие прихожане и клирики РПАЦ стали чувствовать себя намного свободнее. Как будто гора с плеч. Митрополит Валентин, по мере своего фактического отхода от церковных дел, воспринимался как своеобразный «чемодан без ручки» («тащить тяжело, а бросить жалко»). Неадекватность "высшего церковного управления" существенно мешала как развитию нашего прихода, так и вообще церковной жизни внутри РПАЦ и делу проповеди Истинного Православия. С большим трудом нам удавалось — но, как можно было заметить, не всегда и не во всем, — минимизировать вред от действий "руководства" на общецерковном и межцерковном уровне.
Митрополит Валентин был полезным лидером сначала в условиях 1990—1991 годов, а потом в условиях разделения с РПЦЗ в 1995—1997 годах, когда нужно было одной силе противопоставить другую, и можно было достигнуть довольно больших успехов почти без применения разума (в самых главных случаях дефицит разума восполнял покойный вл. Григорий Граббе). Но, с какого-то времени (я думаю, что с 2003 года) Митрополит окончательно превратился для церковного корабля в какой-то заклинивший штурвал вместо бортового компьютера...
Так продолжалось уже более двух лет, с 2003 по 2005 год, и я сам не стал бы выступать с инициативами каких-то радикальных перемен или перевыборов. К счастью для РПАЦ, Митрополит не выдержал сам и начал демонтаж системы первым, чем и предопределил дальнейшее развитие событий и свою собственную судьбу.
Никаких смущений и разделений на приходе конфликт с Митрополитом не вызвал и вызвать не мог. Митрополит никогда не имел в нашем приходе никакого личного авторитета. Внутри нашего прихода, как это обычно бывает в довольно крупных организациях, много разных проблем, которые доставляют мне как настоятелю достаточное количество хлопот, однако, отношения с Суздалем не только не стали среди них хотя бы последней по очереди, но и вообще не вошли в их число. Ни один человек из нашего прихода (я тут считаю наш приход вместе с его маленькими, но не столь уж малочисленными «филиалами», разбросанными по России и по миру) в результате этих событий не ушел, а также ни один из тех членов РПАЦ, клириков и мирян, которые раньше поддерживали с нами общение, не изменили своего отношения к нам.
Когда отпала необходимость оглядываться на мнение Митрополита, наш приход сразу же преобразился. Главным событием тут надо считать создание внутри прихода монашеской общины: Великим Постом я совершил постриг четырех монахинь, и у нас есть еще кандидаты для следующих постригов. Все-таки наша община никогда не была обыкновенным мирским приходом, а всегда представляла собой нечто вроде монашеского центра, но только теперь мы смогли придать этому более зримую форму.
Кроме того, я думаю, что наша реакция на неканонические прещения годичной давности оздоровила общий дух в РПАЦ и, некоторым образом, даже и в других Истинно-Православных Церквах. Был продемонстрирован убедительный и понятный, легко усвояемый урок правильного отношения к архиерейскому самодурству. Наши Церкви на то и являются истинно-православными, чтобы отступающих от канонов архиереев можно было предоставлять самим себе, а церковную жизнь продолжать строить независимо от их причуд.
- Каковы были подлинные причины синодального акта годичной давности, ведь его "богословские" основания второстепенны и, так сказать, притянуты за уши?
- Если под «истинными причинами» подразумевать личную мотивацию Митрополита Валентина, то дело, разумеется, в известных особенностях его личности. Он испытывает потребность всё поставить под свой личный и непосредственный контроль, а всё, до чего он не может таким образом дотянуться, доставляет ему психологические страдания. Все неподконтрольное вызывает страх, а все успешное - подозрение. В период уголовного преследования, которому Митрополит подвергался в 2001—2002 годах, эти эмоции вытеснялись более сильными (и более обоснованными). Иначе открытый конфликт с нами произошел бы уже в 2001 году. В результате вынужденной отсрочки конфликта недовольство в мой адрес только накапливалось.
Но были и другие «истинные причины», без которых решений 2005 г. не могло бы состояться. Для проведения столь радикальных мер митрополиту было необходимо выставить кого-то другого на передний фронт. Таким человеком оказался, главным образом, архиепископ Антоний Яранский — очень уважаемый как в РПАЦ, так и за ее пределами катакомбный архиерей. Лично я тоже глубоко уважаю этого человека, но, разумеется, не считаю его непогрешимым в суждениях. Архиепископ Антоний Яранский позволил ввести себя в заблуждение международным церковным интриганам, хорошо известным в этом качестве, — двум священникам из Америки, в тот момент, после смены многих юрисдикций, присоединившимся ненадолго к РПАЦ, где они планировали придти к власти. Я для них сразу стал врагом, а своим орудием они сумели, благодаря некоторым личным знакомствам в среде исторических катакомбников, сделать архиепископа Антония. Они воспользовались его неискушенностью в интригах, отсутствием у него специального богословского образования и, наконец, просто его физической старостью (владыке Антонию за 80). Им самим их интрига не помогла: они параллельно рассорились с Митрополитом, были отправлены под запрещение, после чего покинули РПАЦ. Но получилось так, что главным обвинителем против меня в июле 2005 года выступил архиепископ Антоний. Я считаю это досадным недоразумением, которое, как я уверен, вполне разрешится на том свете, а на этом свете его разрешать даже и не так обязательно. Не вижу ничего страшного в том, что владыка Антоний будет до конца жизни думать, будто я еретик-«имябожник». Главное — не быть еретиком на самом деле. Что касается административной жизни РПАЦ, то едва ли владыка Антоний еще когда-либо примет в ней участие, и поэтому едва ли может быть важным, что он будет думать в качестве частного лица.
- Изменился ли канонический статус РПАЦ после того, как его Синод принял решение, которое Вы считаете абсолютно неканоничным?
- «Не было бы счастья, да несчастье помогло»: милостью Божией, на статус РПАЦ никакие решения ее Синода не могут повлиять в принципе, так как, согласно уставным документам РПАЦ, Синода в нынешнем виде в ней просто не предусмотрено. В мае 2006 года был выпущен Меморандум Секретариата Инициативной группы духовенства и мирян РПАЦ в связи с фактическим прекращением деятельности Архиерейского Синода РПАЦ, в котором это подробно разъяснялось.
Тот «Архиерейский Синод РПАЦ», который подписывал разные документы, — назначается лично Митрополитом Валентином из произвольно выбранных им архиереев. Это крайне напоминает незаконный Синод митрополита Сергия, роспуска которого требовали православные архиереи в 1927-28 годах, но у Сергия Синод хотя бы имел относительно постоянный и всем известный состав. В РПАЦ не было даже этого. Поэтому любые решения такого Синода — всецело на совести тех архиереев, которыми они подписаны, а также всех тех, кто соглашается их исполнять. Я не хочу сказать, что все такие решения изначально плохи. Плоха только процедура их принятия, а сами решения могут быть и хорошими — но тогда не благодаря, а вопреки этой процедуре. Если же и сами решения плохи, то нет никаких церковных законов, которые обязывали бы кого бы то ни было им подчиняться.
Поэтому прямой ответ на вопрос о каноническом статусе РПАЦ после незаконных решений 2005 года состоит в том, что этот статус не изменился. Но тут надо честно сказать, что внутренняя структура управления РПАЦ была неканоничной как минимум последние 10 лет и нуждалась в радикальном преобразовании. В период таких преобразований — которые должны происходить, по возможности, без резких потрясений и плавно, в течение нескольких лет, — РПАЦ вошла в настоящее время. Не забудем, что наша окончательная цель — формирование не очередной «временной церковной организации», а структуры поместной Российской Истинно-Православной Церкви. Этой цели невозможно достичь, игнорируя РПАЦ, но и одна РПАЦ самостоятельно достичь ее не может. Тут потребуется сотрудничество стремящихся к этой же цели людей из разных юрисдикций.
- Независимо от канонической стороны дела, как фактически изменилось управление РПАЦ за последний год?
- Об РПАЦ до 2005 года часто говорили, будто она «театр одного актера». Это было несправедливо применительно к целой РПАЦ, но, применительно к органам ее управления, это было именно так. Фактически всем управлял Митрополит, а то, что называлось его личным «Синодом», было совершенно марионеточным и текучим: одни архиереи легко занимали место других… После решений годичной давности положение радикально изменилось. Ни одного заседания «Синода» как такового больше не было. Вместо этого было только два акта "высшей церковной власти": один, хотя и названный «заседанием Синода», но без участия самого Митрополита и без каких бы то ни было административных решений (три архиерея подписали протест в государственные правоохранительные органы по поводу разбойного нападения на Митрополита в октябре 2005 года), а другое состоялось недавно, в конце мая 2006 года, и только для принятия решения о хиротонии епископа Андрея (Маклакова). Однако, последнее решение было подписано не «Синодом», как всегда бывало в подобных случаях, а какими-то доселе невиданными в РПАЦ «постоянными членами Архиерейского Синода». «Постоянные члены» — это, как теперь выясняется, три архиерея, постоянно живущие в Суздале: сам Митрополит, архиепископ Феодор и епископ Иринарх.
Откуда в нашем Синоде с неопределенным составом взялись еще и «постоянные члены»? Неужели у нас так много архиереев, что даже всем «членам Синода» невозможно иногда собираться вместе хотя бы по самым важным вопросам церковного управления, вроде наречения новых епископов?
Ответы на подобные вопросы может дать только понимание потребности Митрополита Валентина в тотальном контроле. Она заставляет отторгать и обесценивать все, что такому контролю не подчиняется. События последнего года привели к тому, что в Суздале не осталось даже и того марионеточного состава Синода, который был использован год назад. Фактически, в его безраздельной власти осталось только два архиерея, которые постоянно находятся вместе с ним в Суздале и психологически зависимы от него так, что в его присутствии совершенно теряют обычный свой облик, напоминая только кроликов перед удавом. Это владыки Иринарх и Феодор, которые и оказались теперь, как мы узнали в июне (точнее, как узнали сразу мы и они), «постоянными членами Архиерейского Синода». Возможно, после окончательного расставания с Митрополитом они смогут функционировать в более здоровом режиме, но пока они остаются в его непосредственном окружении, этого ждать нельзя.
Остальные архиереи, подписавшие решения годичной давности, так или иначе, от Митрополита дистанцировались.
Архиепископ Антоний оказался в сложных отношениях с Суздалем еще во время прошлогоднего конфликта, но нынешней зимой он фактически прервал с ним общение (хотя и не выходя из РПАЦ) вследствие инициированного Митрополитом уголовного дела с мнимыми кражами из его дома. Тогда был посажен в тюрьму когда-то личный секретарь Митрополита молодой протоиерей РПАЦ, происходивший из катакомбной семьи, которую около полувека окормлял владыка Антоний. Этого священника, — молодого и наивного человека, — по заявлению Митрополита Валентина обвинили в краже электроплитки (с заявленной стоимостью 500 рублей) и сделали подозреваемым по еще пяти эпизодам, связанным с предметами антиквариата из «Музея Белого Воина» (теперь эти подозрения официально сняты). Не говоря о том, что молодой человек не был виноват, христианин не имел права судиться «пред внешними» из-за материального ущерба и, тем более, епископ не должен был допускать помещения своего клирика в тюрьму к уголовникам. Эта история, разумеется, вызвала и у архиепископа Антония, и у других катакомбников резкое неприятие и, в какой-то мере, раскрыла им глаза на особенности Митрополита.
Не знаю, в связи ли с этой историей или нет, но и другой наш катакомбный архиерей, архиепископ Серафим, стал избегать пребывания в Суздале, а, даже бывая в Суздале, — избегать контактов с Митрополитом. Я замечал и раньше, что общество Митрополита его угнетало, но он не смел уезжать из Суздаля совсем без спросу и хотя бы формально и неточно, но уведомлял Митрополита о своих маршрутах. Теперь же он стал уезжать в неизвестном направлении, и его участие в церковных делах, которое и прежде могло быть только формальным, стало невозможным даже для вида. Катакомбный «горец», когда-то спустившийся в Суздаль с Кавказских гор, теперь ушел куда-то обратно «в горы», по-видимому, так и не успев понять, чем же живут эти странные люди на равнине…
Беззаконные документы заседания Синода годичной давности подписаны еще двумя архиереями — Тимофеем Оренбургским и Амвросием, находившимся на покое и тогда, и до сих пор.
Что касается Амвросия, то видеть подпись архиерея на покое под каким бы то ни было решением церковной власти, — это, разумеется, курьез. Быть «на покое» — это и означает не участвовать в делах церковного управления. Епископ Амвросий обладает некоторым образованием, и поэтому имел возможность проявить усердие в составлении прошлогодних документов. Впрочем, как мы узнали из протокола заседания Синода РПАЦ от 5 сентября 2005 года, он просил, чтобы его восстановили на Хабаровской кафедре, но в этом ему было отказано, хотя и в вежливой форме (окончательное решение было «перенесено» на неопределенный срок). И действительно, убрать епископа Амвросия с кафедры и больше никогда ни на какую кафедру не отправлять пришлось по таким причинам, против которых возражать невозможно. В свое время, решение об архиерейской хиротонии епископа Амвросия было принято Митрополитом всего через месяц после присоединения игумена Амвросия к РПАЦ: далеко не лишенный сообразительности игумен очень убедительно каялся перед Митрополитом в том, что до сих пор недооценивал такого великого человека, — и это подействовало почти мгновенно. Но уже очень скоро выяснилось, что новоиспеченный епископ проводит заметную часть года в состоянии запоя. После ряда скандалов в Хабаровске он был «по-тихому» почислен на покой, и едва ли в мире найдется хотя бы одна епархия, которая еще согласится его принять.
Что касается епископа Тимофея, то он был рукоположен Митрополитом в надежде — по-моему, верной — получить лояльного и безынициативного архиерея. Митрополит не раз объяснял мне причины последовавшего вскоре отдаления епископа Тимофея, которые выглядели вполне конкретными, однако, я тут не буду их воспроизводить, так как далеко не уверен в правдивости моего собеседника. Всякий раз при обращении к услугам епископа Тимофея (для создания «представительности» на заседаниях Синода) Митрополит, как я замечал, испытывал смешанное чувство раздражения и брезгливости.
Видимо, после ухудшения общего самочувствия Митрополита в прошедшем году, ему становится трудно перешагивать через свое личное неприятие епископа Тимофея. (Следует, наверное, оговориться, что, несмотря на такой далекий от идеала образ епископа Тимофея, я не считаю, что его участие в будущей структуре епископата невозможно. Просто он относится к таким людям, которых нельзя отдавать «в плохие руки»).
Что касается всех остальных епископов, подписей которых нет под незаконным постановлением Синода РПАЦ от сентября 2005 года, то с ними у Митрополита не было нормальных рабочих отношений уже и тогда, хотя и, в каждом случае, по разным причинам.
Окончательно отвечая на Ваш вопрос, можно сказать, что «театр одного актера», которым было управление РПАЦ, лишился большинства статистов и работников сцены, а сам «актер» существенно и необратимо идет на убыль и уже не способен на многие из своих привычных «номеров».
Если раньше, несмотря на все болезни, вокруг Первоиерарха РПАЦ существовал психологический климат, который его поддерживал (и тут мы тоже старались, по мере сил, его поддерживать), то теперь Митрополит такого климата лишился — не только из-за отсутствия нашей поддержки, но еще и из-за других событий, главное из которых — неожиданная смерть А.Г. Шатиловой, дочери епископа Григория, последовавшая вскоре после травмы, которую она получила, упав с лестницы Синодального дома в Суздале. Все это привело к усилению заболеваний Митрополита (в частности, к ампутации части стопы из-за диабета и к сильному и необратимому ухудшению зрения), причем, общая тенденция к ухудшению сохраняется. Я надеялся до последнего момента — то есть до конца июля 2005 года (когда были обнародованы первые принятые против меня решения), — что такого трагического развития событий еще удастся избежать. Мне очень жаль, что эти надежды рухнули.
- Некоторые церковные аналитики шутят, что РПАЦ теперь разделилась на две части, которые, по примеру РПЦЗ, можно назвать РПАЦ(В) и РПАЦ(Л) — то есть «РПАЦ Митрополита Валентина» и «РПАЦ игумена Григория (Лурье)». Согласны ли Вы с этим определением?
- Думаю, что некоторая реальность стоит за термином «РПАЦ(В)», а термин «РПАЦ(Л)» значительно менее корректный.
«РПАЦ(В)» — это та очень небольшая часть РПАЦ, которая находится под тотальным контролем Митрополита. Прежде всего, это приходы и клирики Суздальского района Владимирской области (хотя и тут не без исключений), а, во вторую очередь, еще несколько приходов, тесно связанных с Митрополитом лично. После уничтожения одной такой общины в Железноводске (это также произошло в течение прошедшего года, когда у этой общины отняли храм, а без храма она оказалась нежизнеспособной), наиболее значительной из оставшихся общин, лично связанных с первоиерархом, является приход в Нью-Джерси (США), настоятель которого, о. Андрей Маклаков, именно поэтому был сейчас рукоположен во епископы. Это традиционная «вотчина» семейства Граббе, где жила и покойная А.Г. Шатилова. Кроме того, важную роль в РПАЦ(В) играет одна эмигрантская семья в Швейцарии, которая обеспечивает Митрополита финансово, и без помощи которой он бы оказался в очень тяжелом кризисе.
Та часть РПАЦ, которая не вошла в «РПАЦ(В)», вовсе не является какой-то особенной «РПАЦ(Л)», и я надеюсь, что никакой «РПАЦ(Л)» никогда и не будет создано. Остальная часть РПАЦ — это фактически автономные церковные общины, клирики и миряне, которые поддерживают друг с другом евхаристическое общение (иногда, несмотря на разногласия между отдельными лидерами), управляясь в своей повседневной жизни фактически без оглядки на Суздаль. Еще с конца 1990-х годов в такую колею вошла церковная жизнь РПАЦ в Латвии, так как Митрополит Валентин не мог согласиться принять, но и не имел сил формально отвергнуть претензию Латвийской Церкви на церковную автономию (установленную еще при Патриархе Тихоне). В последние годы в такой же ритм постепенно вошла и жизнь РПАЦ почти на всей территории России.
Кого-то такая жизнь тяготит — они иногда просят поучений и инструкций из Суздаля. Кого-то, напротив, устраивает. Все, однако, понимают, что «Суздаль» (то есть, в действительности, только один Митрополит) их «бросил». Как в одном давнем разговоре со мной Митрополит Валентин отозвался о церковных делах во время тяжелых обстоятельств для него лично, — «свинье не до поросят, когда саму коптят». Постепенно к нашим клирикам и прихожанам приходит осознание того, что пора им переставать быть этими «поросятами».
Тем, кто задумывается о будущем нашего церковного управления, давно уже понятно, что его надо выстраивать без оглядки на Суздаль. Суздаль надо сохранить как региональный центр РПАЦ, но уже не как центр общецерковного управления, которым он фактически уже и не является.
Тем, кто не задумывается самостоятельно о будущем нашего церковного управления (считая, что это «не его ума дело»: такова обычная психология рядового духовенства), уже становится ясно, что внутри РПАЦ нашлись люди, которые об этом задумываются, и которым они могут доверять.
- Каким, с точки зрения канонов, должен быть выход из сложившегося положения? Какое наказание должны понести виновные?
- В наших условиях временных церковных организаций обычно бывает очень трудно применить формально необходимые церковные прещения. Поэтому, как я думаю, выход лежит в другом направлении. Епископы, подписавшие неканоничные постановления, а также «Синод РПАЦ» как учреждение, поставили себя вне канонических рамок, и все их действия не имеют силы и канонического авторитета. Поэтому нужно просто, не оглядываясь на них, восстановить (а на самом деле, фактически, впервые установить) каноническую структуру управления РПАЦ.
Участие в такой структуре Митрополита Валентина мне представляется бессмысленным. Следующего Первоиерарха нужно будет избрать соборно и самостоятельно. Что касается архиепископа Феодора и епископа Иринарха, то, конечно, мне хотелось бы видеть их в будущей церковной структуре, но я не могу сейчас оценить степень понесенного ими психологического ущерба, а поэтому не считаю правильным делать догадки о их будущем в качестве архиереев.
- Каким Вы видите будущее РПАЦ? Возможен ли ее распад после смены Первоиерарха?
- Самое главное, на мой взгляд, заключается в том, что нам нужно заниматься не «восстановлением РПАЦ», а восстановлением поместной Российской Церкви, и поэтому было бы неправильно рассматривать церковные дела РПАЦ в отрыве от того, что сейчас происходит в других юрисдикциях, исторически связанных с дореволюционной Российской Церковью.
Уже фактически совершившийся отход от дел Митрополита Валентина открывает перед нашей Церковью новые перспективы сотрудничества с другими церковными организациями. До 2005 года мы постоянно наталкивались на это препятствие во всех межцерковных контактах: к нашей Церкви относились хорошо, но из-за личности Митрополита Валентина считали контакты с ней как с организацией невозможными. Теперь уже этого препятствия нет. Фактически, мы уже и сейчас ведем межцерковные переговоры от имени «РПАЦ без Суздаля».
Думаю, что РПАЦ ждет не распад, а интеграция в состав возрожденной поместной Российской Церкви, хотя эта цель еще не очень близка и не достигается за один этап.
- Насколько справедливы подозрения, что Вы "в очередной раз" можете сменить церковную юрисдикцию?
- Эти подозрения выдают другой стиль мышления, который допускает либо беготню с одного места на другое, либо терпение того, что терпеть не следует, сидя на одном месте. А каноны и примеры святых отцов учат нас иному.
Надо понимать, что не одна наша РПАЦ, а все вообще Истинно-Православные Церкви переживают сейчас кризис, и поэтому "бегать" бессмысленно. Нужно преобразить то, что есть.
<< Home