вторник, апреля 17, 2007

Устав РПАЦ: юридический анализ

Устав РПАЦ, будучи сам по себе довольно небольшого объема для подобного рода документов, содержит, тем не менее, ряд серьезных противоречий, создающих в некоторых случаях непреодолимые трудности при их толковании.

Кроме того, приведенные ниже противоречия могут быть легко истолкованы как недостоверные сведения, представленные в органы юстиции при регистрации устава, что может повлечь (и при рассмотрении их в Минюсте неизбежно повлечет) весьма серьезные юридические последствия для РПАЦ.

Статус действующего Устава

Уже с титульного листа устава приводятся сведения, которые можно назвать либо недостоверными, либо требующими существенного уточнения. Так, 1993 и 1995 годы, которые указаны как дата принятия устава РПАЦ и дата его первого изменения, не соответствуют действительности по той простой причине, что само название РПАЦ появилось лишь в 1998 году, а ранее часть приходов, состоящих ныне в РПАЦ, состояли в религиозной организации под названием «Российская Православная Свободная Церковь», которая, однако, являлась по отношению к РПАЦ совершенно чуждой организацией, поскольку в уставе РПАЦ никаких сведений о правопреемстве с религиозной организацией РПСЦ не указано.

Это означает в том числе, что приходы, присоединившиеся к РПАЦ с 1998 года, были, мягко говоря, введены в заблуждение декларированием со стороны РПАЦ заявлений о своем происхождении, подтверждения чему в уставе не представлено.

Кроме того, необходимым документом для регистрации устава любой религиозной организации является утверждающий акт его полномочного высшего органа, каковым, согласно п.3.5 устава, является Архиерейский Собор, который лишь и «правомочен рассматривать и решать все вопросы, относящиеся к деятельности Церкви» (п.3.8), в том числе принимать устав Церкви и вносить в него изменения и дополнения (пп.3.8 и 5.1) и который должен проходить «не реже одного раза в три года» (п.3.7).

Однако, по многочисленным заявлениям клириков и мирян РПАЦ, Архиерейский Собор РПАЦ в ее истории с самого начала и до сих пор не созывался ни разу и не мог поэтому принять ни одного решения, в том числе и об утверждении устава РПАЦ или о внесении в него изменений и дополнений.

Ст.12 Федерального закона 1997 года «О свободе совести и религиозных организациях» в перечне оснований для отказа в госрегистрации религиозных организаций указывает, помимо прочего, случай, когда «устав и другие представленные документы не соответствуют требованиям законодательства Российской Федерации или содержащиеся в них сведения не достоверны».

Таким образом, регистрация устава РПАЦ уже прошла с очевидным нарушением требований закона.

Органы управления: Архиерейский Собор

Несозыв до сих пор Архиерейского Собора РПАЦ и отсутствие его каких-либо решений не только на момент регистрации его устава, но и в течение почти десяти лет последующего времени, согласно положениям устава РПАЦ, лишь окончательно подтверждает правовую неурегулированность ситуации внутри данной религиозной организации. В этой ситуации любые решения нынешних органов управления являются оспоримыми и не могут быть признаны a priori имеющими правовой силы, поскольку они по своему порядку принятия и, соответственно, правовой силе не соответствуют ни требованиям устава РПАЦ (de jure они уже являются противоречащими уставу РПАЦ), ни законодательству РФ.

В силу отсутствия Архиерейского Собора ни один из органов управления, предусмотренных уставом РПАЦ, никогда не существовал и в надлежащем виде не существует до сих пор.

Само собой разумеется, в первую очередь это относится к самому Архиерейскому Собору, высшему органу власти РПАЦ (п.3.8), который никогда и никем не созывался.

Нынешними органами управления был принят в связи с этим ряд решений, однозначно превышающих их компетенцию, а именно: решения об открытии и ликвидации епархий, созданию синодальных учреждений (Богословская комиссия при Синоде, Канцелярия Синода), духовных образовательных учреждений (Суздальское духовное училище), поскольку все данные действия уставом отнесены к исключительной компетенции Собора (п.3.8).

Синод

Если Архиерейский Собор, являющийся высшим органом РПАЦ, по уставу собирается лишь периодически (не реже чем раз в три года), то постоянно действующим органом управления, согласно п.3.9, должен являться Синод, который подотчетен Собору (п.3.5) и формируется Собором с указанием очередности и сроков работы в нем епархиальных архиереев (п.3.9).

Именно Синод как постоянно действующий орган управления, согласно п.3.10:

«— осуществляет текущее руководство внутренней и внешней де¬ятельностью Церкви;

— принимает решения о приеме в состав Церкви религиозных групп и местных религиозных организаций;

— назначает, увольняет и перемещает епархиальных и викарных епископов;

— решает в соответствии с каноническими установлениями Церкви иные вопросы церковного управления, не относящиеся к исключительной компетенции Собора».

Итак, в связи с несозывом Собора как высшего органа управления, согласно уставу, не может существовать и формируемый им Синод, и, таким образом, действия от имени Синода в нарушение положений устава каких-либо лиц не могут иметь никакой правовой силы.

Председатель Синода

Модель органов управления, описанная в уставе РПАЦ, не дает возможности Председателю Синода иметь какие-либо собственные полномочия, не связанные с Синодом как постоянно действующим органом управления, а ставит Председателя Синода в жесткую зависимость от деятельности самого Синода, наделяет его полномочиями от имени Синода и, таким образом, при отсутствии Синода должность Председателя Синода также никакими правовыми функциями не обладает. (Такой ситуации можно было избежать, если бы за основу модели органов управления взять так называемую «президентскую» модель, когда полномочиями по управлению прямо наделяется одно конкретное лицо, которое лично и формирует затем постоянно действующий орган управления организации. Впрочем, насколько бы это соответствовало традициям религиозных организаций вообще и православной Церкви в частности – это другой вопрос).

Председатель Синода, таким образом, при отсутствии Синода – уже не Председатель, поскольку нигде в уставе лично не наделен какими-либо полномочиями по управлению (такими полномочиями наделен согласно п.3.9 лишь Синод).

Кроме того, прямо противоречащими друг другу являются следующие пункты устава, устанавливающие порядок замещения должности Председателя Синода:

3.12: «Председателем Синода является старейший по хиротонии архиерей Церкви».

3.15: «Председатель Архиерейского Синода избирается пожизненно»;

3.9: Срок работы Председателя Синода определяет Собор.

Таким образом, грубые противоречия в данных пунктах полностью исключают возможность установить, кто именно может являться Председателем Синода при отсутствии Собора: старейший ли это по хиротонии архиерей, или же он избирается, и каков срок его полномочий – пожизненный или ограниченный.

Устав РПАЦ о нынешней ситуации

Итак, предусмотренные уставом органы управления при отсутствии Собора действовать не могут. Предусмотрен ли в уставе РПАЦ выход из подобной ситуации?

Обратим внимание на п.1.4, который устанавливает, что деятельность РПАЦ осуществляется строго по канонам:

«1.4. Свое управление и внутрицерковную деятельность Церковь осуществляет, руководствуясь:

Канонами Православной Церкви, Правилами Вселенских, Помест¬ных Соборов, Правилами Святых Отцов;

Определениями и Постановлениями Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 годов;

Актами, Указами, Постановлениями и Определениями Высшего Церковного Управления Российской Православной Церкви».

Однако и здесь обнаруживается неопределенность в вопросе о том, что это за орган: «Высшее Церковное Управление Российской Православной Церкви». В предыдущем абзаце Российская Церковь в 1917-1918 годах названа «Православной Российской Церковью», а здесь – «Российская Православная». Применяя методы логического и исторического толкования, можно сделать наиболее вероятный (но не единственно возможный) вывод, что в данном абзаце речь идет о Российской Церкви во времена патриарха Тихона (Белавина) и его местоблюстителя Петра (Полянского). Если это так, то далее становится неясным, почему прерывается преемственность (и прерывается ли она вообще) между актами патриарха Тихона и дальнейшими актами иных лиц (начиная с Сергия (Страгородского)) от имени Российской Православной Церкви.

Подобная терминологическая небрежность оставляет также и возможность понимания под «Российской Православной Церковью» и любой современной религиозной организации, носящей такое название.

Тем не менее, акты, перечисленные в п.1.4, и в первую очередь каноны указаны как необходимая основа для деятельности РПАЦ. Необходимость соблюдения канонов неоднократно встречается и в других фрагментах устава:

2.2: «…осуществление иных форм и видов деятельности, предусмотренных законодательством о свободе совести и о религиозных объединениях и не противоречащих Канонам Православной Церкви».

3.4: «Права, обязанности и взаимоотношения руководящих органов Церкви и ее структурных подразделений определяются внутренними каноническими установлениями Церкви и настоящим уставом».

3.10: Синод «решает в соответствии с каноническими установлениями Церкви иные вопросы церковного управления…»;

3.15: Председатель Синода «осуществляет иные исполнительно-распорядительные функции в соответствии с каноническими установлениями Церкви».

Таким образом, в силу п.1.4 устава РПАЦ (и некоторых других пунктов) при отсутствии действующих органов управления правовое регулирование отношений внутри данной религиозной организации осуществляется при помощи канонов Православной Церкви.

Возможные действия по разрешению текущей ситуации со стороны государственных органов

Согласно п.2 ст.25 Федерального закона «О свободе совести…», «орган, принявший решение о государственной регистрации религиозной организации, осуществляет контроль за соблюдением ею устава относительно целей и порядка ее деятельности». Это означает, что органы юстиции контролируют соблюдение устава религиозными организациями (сегодня эти полномочия переданы Федеральной регистрационной службе, подведомственной Минюсту).

Письмом Минюста от 24.12.97 г. утверждены «Методические рекомендации по осуществлению органами юстиции контрольных функций в отношении религиозных организаций», согласно которым «при осуществлении контроля за соблюдением устава религиозной организации относительно порядка ее деятельности регистрирующим органам следует обращать особое внимание на: соблюдение уставных положений, касающихся структуры и управления религиозной организации, деятельности ее руководящих органов, правомочности принимаемых решений и иных положений, не относящихся к внутренним (каноническим) установлениям религиозной организации» (абз.7).

Далее прямо указывается, что «нарушение установленного порядка деятельности и управления религиозной организации является основанием для признания принятых с нарушением устава решений религиозной организации неправомочными» (абз.11).

Таким образом, ряд решений РПАЦ (в первую очередь из числа уставных документов) может быть признан недействительными уже органами юстиции (здесь же следует вспомнить и о предоставлении недостоверных сведений при регистрации в нарушение ст.12 Закона, и ряд смысловых противоречий в уставе).

Кроме того, можно с большой долей вероятности сказать, что в судебном порядке вполне возможна отмена ряда решений, принятых от имени органов управления РПАЦ (в т.ч.сделок, совершенных от имени религиозной организации лицами без надлежащих полномочий) – в первую очередь, конечно, эта судьба может постичь заключенные с РПАЦ договоры в отношении недвижимого имущества (храмы, строения, земельные участки).

В частности, порядок оспаривания подобных сделок, совершенных органами юридических лиц с превышением своих полномочий, устанавливает ст.174 ГК, а разъясняет порядок применения данной статьи Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14.05.98 г.

Причина подобных вероятных судебных процессов – и в общих принципах гражданского права. Логика законодателя вполне понятна: в гражданском обороте и физические, и юридические лица приобретают права и обязанности своей волей (ст.1 ГК), и потому законодатель устанавливает нормы, которые призваны заставить участников гражданского оборота выражать свою волю в правоотношениях по возможности максимально ясным способом, избегая противоречий и двусмысленных толкований в своих действиях. Если же в гражданском обороте появляется участник, органы управления которого имеют неясные полномочия, действия которого вводят в заблуждение других участников, вносят неопределенность и создают опасность ненадлежащей реализации прав и недобросовестного исполнения обязанностей другими участниками гражданского оборота – таковой недобросовестный участник подвергает риску в первую очередь самого себя и в том числе отвечает по обязательствам прежде всего своим имуществом.

Кроме повлечения в будущем иных последствий по гражданско-правовым сделкам РПАЦ для таких субъектов правоотношений, как государство и третьи лица, РПАЦ, будучи центральной религиозной организацией, не должна забывать и об оспоримости актов, принятых нынешними органами управления, также и для ее собственных приходов, т.е.местных религиозных организаций, в деятельность которых она тоже вносит дезорганизацию. Но эта проблема, как уже было отмечено, в уставе РПАЦ все-таки более урегулирована – ссылками на каноны, в отличие от ситуаций в гражданских правоотношениях, подвешивающих сегодня в воздухе всё недвижимое имущество РПАЦ, за которое в течение всех лет ее существования и без того шла нелегкая и постоянная борьба.

Борис Редькин